Валентин Гафт был типичным послевоенным московским хулиганом. Так он сам себя назвал в одном из интервью. Почему хулиганом? А потому что все мальчишки, которые гуляли в московских дворах в конце сороковых годов, были хулиганами.
Другого не дано. А те, кто не хотели быть хулиганами, те просто сидели дома. Так актёр описал годы своего детства с точки зрения подростка.
А жила семья Гафта на улице Матросская тишина буквально в сотне метров от знаменитой тюрьмы. И это тоже накладывало свой отпечаток на их дворовую жизнь.
Валентин дрался почти каждый день. В основном с пацанами соседних дворов. В те годы у них это называлось «стыкаться». Часто приходил домой с синяками и ссадинами. И такая жизнь продолжалась до старших классов.
Несколько раз ситуация была близка к тому, чтобы и самому попасть в «Матросскую тишину» с другой стороны забора. Несколько его друзей с юности так и пошли по «кривой дорожке», а Валентина судьба помиловала.
Уже значительно позже, в одном из интервью, вспоминая свою дворовую юность, он сказал: «То, что я не оказался в те годы в тюрьме, было подарком судьбы».
С шестого класса Валя Гафт заболел театром. Почти каждый день он ходил на занятия в театральную студию, несмотря на насмешки своих друзей из шпаны. Но Валентина уважали, потому что он никогда своих друзей не подводил.
И вот однажды в пацанских разборках ему выбили передний зуб на самом видном месте. И тут впервые Валентин задумался: «Боже, а как же я теперь стану артистом?». Наверное, именно этот довод стал решающим и Валентин вышел из своей дворовой банды.
Когда Гафт поступал в Школу-студию МХАТ, ему помогли тогда еще незнакомые Михаил Козаков и Игорь Кваша, которые учились на втором курсе. Они подошли к нему во дворе студии, познакомились и стали объяснять, как лучше себя вести на экзамене.
Позже Козаков об этом вспоминал, что Гафт выделялся среди других абитуриентов своей сосредоточенностью и даже какой-то отрешенностью от всего вокруг.
Было видно, что для него было очень важно пройти экзамен. Мы с Игорем подошли, чтобы немного его поддержать. Разговорились, и я сразу почувствовал в нём родственную душу.
Он не стеснялся нас, не боялся, но и не был высокомерен, хотя и не знал, что мы уже студенты. Вначале он подумал, что мы тоже поступаем, и стал советоваться с нами, как лучше прочитать свой монолог.
Помню, Игорь сказал ему, что когда будешь читать, то не надо при этом смотреть прямо на членов комиссии. Мол, смотри вдаль за их спину, словно в зрительный зал. Они это правильно оценят, да и тебе будет легче не отвлекаться на их лица.
Позже Гафт сказал, что тот совет ему очень помог, потому что если бы он смотрел на экзаменаторов и заметил бы их недовольство, то он бы точно сбился.
Валентин поступил, а потом с Козаковым и Квашой они стали друзьями. Дружили всю жизнь и несколько лет вместе служили в «Современнике».