Сейчас это с трудом укладывается в голове, но в успех одного из самых популярных бой-бендов 90-х «Иванушки International» поначалу не верил даже его создатель — продюсер уже гремевшей на всю страну группы «Любэ» Игорь Матвиенко.
По словам главы звукозаписывающей Сергея Кислова, Игорь Игоревич предлагал их первый альбом всего за $15 000, чтобы только отбить затраты. И даже за такие деньги никто не брался его выпускать.
Согласился только тогдашний муж певицы Валерии — Александр Шульгин, которому принадлежала звукозаписывающая . А когда альбом вдруг выстрелил и начал разлетаться как горячие пирожки, он жаловался Кислову:
«Какой я был дурак, что подписался с ними на потиражную оплату! Отдал бы им сразу их гонорар, и вся прибыль шла бы мне в карман».
Вспомним, как «Иванушки» начинались. Рыжий (Андрей Григорьев-Апполонов) и Игорь Сорин играли в интернациональном мюзикле «Метро», где их и заприметил продюсер Матвиенко.
Кирилла Андреева взяли прямо с подиума — в середине 90-х он работал манекенщиком в Доме моды знаменитого кутюрье Вячеслава Зайцева. Его порекомендовала Игорю Матвиенко модная тогда певица Наталья Ветлицкая, у которой Кир снялся в клипе на песню «Мальчик мой».
— Кирилл тогда попал и в клип Ветлицкой, и в рекламный ролик водки «Зверь». Все это исходило от Зайцева, — вспоминал бывший коллега Андреева по подиуму Максим Задубровский. — В какой-то момент шеф уволил Кирилла.
Дело в том, что у него был один недостаток, который существенно мешал работе (нервный тик, из-за которого у Андреева все время дергалось лицо. — М. Ф.). Его мама трудилась в типографии, которая печатала билеты на все показы Зайцева.
Она пришла к Славе и так настойчиво его упрашивала, что он все-таки согласился оставить Кирилла. А потом Кирилл где-то нашел американцев, которые предложили ему более выгодные условия, и сам отказался работать с Зайцевым.
— Кирилл входил в достаточно узкий круг людей, которые со мной общались, ходили в клубы и пили водку у меня дома, — признавался Анвар Садагдар — управляющий салонами стилиста Александра Тодчука.
— В то время он как раз ушел из Дома моды Славы Зайцева и был как бы в свободном полете. Наше знакомство произошло на одной из тусовок. Я тогда делал проект с певцом Вадимом Азархом.
Андреев сам хотел петь и страстно просился в наш проект. «Понимаешь, Кирилл, в концепцию Азарха ты не вписываешься, — сказал я. — С тобой надо делать отдельный проект.
А раздваиваться и заниматься параллельно двумя я не могу». Тем не менее благодаря общению со мной Андреев многое узнал: что такое тусовка, как «залезть в нее», что такое эта грязная возня. Раньше у него были несколько заоблачные представления обо всем.
Кирилл Андреев стал мужиком в армии. А его сын Кирилл — когда узнал, что жена ждет ребенка. Малыш должен появиться на свет летом.
— Для моего сына путь на эстраду был непростым, — сетовала мама Кирилла — Нина Андреева. — Без связей пробиться куда-то очень трудно. Поэтому Кирилл хватался за любые предложения.
Бывало, уйдет на весь день, возвращается поздно вечером и говорит: «Мам, а я в клипе снимался, вот 300 долларов заработал». Я все удивлялась: «Как же так, сыночек? Вроде ты нигде и не учился, а тебе уже так хорошо платят».
Правда, с Кириллом около года занимался прекрасный американец Огюст Севен. Английский язык, спорт, работа перед камерой — это все его заслуга. В «Иванушки» Кирилл не очень хотел идти.
Сорин лично звонил мне и говорил: «Нина Михайловна, направьте, пожалуйста, Кирилла к нам! Пусть не сомневается, это очень серьезно и надолго!» Я тогда с сыном говорила, убеждала.
А ведь он бы мог продолжать сниматься у американцев как модель. И зарабатывал бы не такие малые копейки, как в группе. Ему еще долго звонили: «Кирилл, мы очень хотим видеть тебя в Америке». Но Кирилл остался предан «Иванушкам».
Выбор профессии
Детство будущего артиста проходило в Риге, хотя родился он в Москве двадцать третьего июня пятьдесят пятого года. Отец Юрия, Герасим Афанасьевич, легендарная личность, воевал, за боевые заслуги удостоен звания – Герой Советского Союза.
Еще учась в школе Юра проявил способности на конкурсе «Мы ищем таланты». Парня интересовало всё, что могло быть связано с искусством. А вот летчиком, как его отец, стать совсем не хотел.
Летние каникулы Юра любил проводить у бабушки, которая жила в Москве. Именно там ему представилась возможность попасть на прослушивание к Цецилии Мансуровой.
Она и посоветовала юноше поступить в театральное училище. Успешно сдав экзамены в «Щуку», Григорьева зачислили на курс к педагогу Катин-Ярцеву.
Наследник с собачкой
В 2021 году всех шокировала внезапная смерть от пневмонии ушедшего из «Иванушек» Олега Яковлева.
Но еще больше удивило его завещание, согласно которому роскошную квартиру на Дербеневской набережной и другое имущество певец оставил не сожительнице Александре Куцевол, а актеру Роману Радову, учившемуся вместе с ним в ГИТИСе.
На прощании с Олегом его близкий друг Роман Радов едва сдерживал слезы. А так-то он весельчак по жизни.
— Когда по телевизору показали парня, которому Яковлев завещал квартиру, я сразу вспомнил, что раньше постоянно видел его у нас во дворе гуляющим с собачкой, — откровенничал один из соседей «иванушки».
— Он тогда жил с Яковлевым. Что уж их связывало — неизвестно. Потом в квартире у Олега появилась эта так называемая жена. Она всем говорила, что выбрала Олега себе в мужья, чтобы родить от него ребенка.
После этого с Яковлевым начало происходить нечто странное. У него появилась навязчивая идея, что надо убрать автоматические ворота, закрывающие въезд в наш двор.
Ему казалось, что, пока он будет «пимпочкой» их открывать, его вытащат из машины и убьют. Из-за этого Яковлев долго ругался с председателем нашего ТСЖ и с консьержем. Писал на них жалобы в прокуратуру.
Но когда сотрудники прокуратуры приехали к нему разбираться, он даже не открыл им дверь. Возможно, причиной странного поведения Яковлева послужило его пьянство.
Бывало, он даже молодых ребят со двора зазывал к себе в квартиру, чтобы с ними выпить. Правда, никто к нему не ходил. Все знали про этого парня с собачкой и опасались неадекватных действий с его стороны.
Сати Казанова считала Яковлева милашкой — Ну, что все ополчились на бедную Сашу? — вступалась за Куцевол продюсер Олеся Сазыкина, которая в свое время работала вместе с ней на телеканале «Муз-ТВ».
— Ей ставили в вину, что это она подбила Яковлева уйти из «Иванушек». На самом деле его самого перестала удовлетворять работа в группе. «Я готова быть твоим директором», — сразу же предложила Саша.
И начала заниматься всеми его делами. Он поселил ее в своей четырехкомнатной квартире на Дербеневской. Она находилась с ним 24 часа в сутки и просто светилась от счастья.
Правда, многие сомневались, что у них сексуальные отношения. Но мне Саша говорила, что интим был. К сожалению, сделать из Яковлева звезду у нее не получилось. Для раскрутки был нужен мощный хит.
А ни одна из песен Олега до хита недотягивала. Концерты у него бывали раз в месяц. От невостребованности он начал беспробудно бухать. Выпивал за один присест по несколько литров вина. Уже невозможно было понять — в трезвом он состоянии находитс
Первые успехи
Очень часто в творческой биографии артистов упоминается о том, что педагоги запрещали своим ученикам принимать участие в съемках фильмов.
Юрий Васильевич сделал исключение для Григорьева, и позволил сыграть пионервожатого в картине «Анискин и Фантомас». Конечно, роль была небольшая, но зато юноша смог перенять опыт выдающихся артистов: Т. Пельтцер, М. Жарова, Л. Смирновой.
Дебют оказался удачным. Когда режиссер Игорь Шатров начал снимать киноленту «Закрытый сезон», на главную роль пригласил Григорьева.
В сюжете рассказывается о трех школьниках, влюбившихся в девушку Светлану. Герой Юрия, Анатолий, оказался малодушным пареньком, и расплачивался за свою трусость.
Следующая картина принесла артисту успех, он сыграл положительного персонажа – велогонщика Ярцева. В спортивной киноленте снимались: Юрий Каморный, Людмила Аринина, Ирина Борисова, Андрей Толубеев и др.
СЕРГЕЙ МИНАЕВ: Октябрьский номер Esquire посвящен новой музыке. Ты всегда открывал для меня много нового — что-то цепляло, что-то нет. Ты следишь за тем, что сейчас в музыке происходит?
ИГОРЬ ГРИГОРЬЕВ: Слежу, конечно. Ты ждешь, что я начну беситься и ворчать?
СЕРГЕЙ: Я хочу узнать твое мнение.
ИГОРЬ: Давай сразу договоримся, что я не буду никого критиковать. Это мое правило — не плеваться в цеху, в котором работаешь. Я могу высказать претензии концептуального характера.
СЕРГЕЙ: Это как?
ИГОРЬ: Ну, скажем, мне не нравится поколение, которое пришло после нас. Те, кого называли хипстерами. Они сейчас повзрослели и просят их так больше не называть. Я называл их барахольщиками.
По идее это поколение должно было подхватить наше знамя, но они про***али его. Ты знаешь, что делают с отрядом, про***вшим знамя? Расформировывают его.
СЕРГЕЙ: Что с этим поколением не так?
ИГОРЬ: Поколение, чей главный орган называется Look At Me, это толкучий рынок, а не поколение.
СЕРГЕЙ: Кого из музыкантов ты к этому поколению относишь?
ИГОРЬ: Да всех, кто поет на английском. Зачем их перечислять?
СЕРГЕЙ: Тебе не нравится, что их песни на английском? Казалось бы, космополитизированная история. Нарядные мальчики, хорошо поют.
ИГОРЬ: Я знаю. Антон Беляев, например, с которым я сотрудничал на первом альбоме, не выносит песен на русском языке. Я его понимаю. Он и его поколение росли в 1990-х, когда новая культура, которую мы внедряли, еще не оформилась и отовсюду звучала какая-то дичь.
Телевидение крутило эти адские «Рождественские встречи» Пугачевой с дельфинами и русалками, из тюрьмы выпустили Новикова (Александр Новиков, исполнитель шансона.
Был осужден на 10 лет в 1985 году, вышел досрочно в 1990-м. — Esquire), блатняк плотно зашел на радио и стал называться шансоном.
С другой стороны, потихоньку появлялся интернет, открывая доступ к западной музыке. И вот это подражальческое творчество, конечно, было связано с нежеланием ассоциироваться…
СЕРГЕЙ: С тем, что звучало в России в 1990-х.
ИГОРЬ: Да. Но, ребята, эти ваши англоязычные песни протеста уже давно не актуальны. В России кардинально другая ситуация с музыкой, в которой даже Земфира уже старушка, не говоря о Пугачевой. Хватит. Пойте по‑русски. На языке, на котором вам пели колыбельные на ночь.
СЕРГЕЙ: Да, новые молодые артисты, те, кому сейчас 18−25, все поют по‑русски.
ИГОРЬ: Конечно. С конца 1980-х до середины 1990-х был переходный период, когда рвались все связи с советским прошлым. Для культуры и для музыки это катастрофа. Мы до сих пор от нее не очухались.
СЕРГЕЙ: Ты не считаешь, что это был не протест, а попытка влиться в международную культуру?
ИГОРЬ: И что, влились? Посмотри на современную украинскую музыку. Я месяц назад ходил на концерт «ДахаБраха» (современная украинская фолк-группа. — Esquire) в Нью-Йорке. Sony Hall, Times Square, три тысячи зрителей.
Треть украинцы, две трети — американцы. И вот эти чудесные хохлы, они реально востребованы на мировой сцене. Они выступают на Гластонбери и Коачелле (крупнейшие музыкальные фестивали в Великобритании и США соответственно.
— Esquire). Там же Onuka, там же Gogol Bordello, там же Пани Валькова. Они поют на родном языке, их музыка растет из украинских корней. Даже у Дорна эти корни очевидны. На фига миру сдался русский синти-поп, а?
СЕРГЕЙ: Когда речь идет об украинской музыке, я представляю гопак, гуцульщину. А когда ты говоришь «русские отрываются от корней», какие корни ты имеешь в виду? Чайковский? Вертинский? Казацкие песни?
ИГОРЬ: Если честно, я считаю, что русской музыки как национальной традиции не существует. Есть буряты, есть мари, есть Кострома, но это все разный космос.
Музыка, которую мы называем русской, уходит корнями в украинский обрядовый фолк с его плачами, колядками, перебранками, бесовскими ритуалами на Ивана Купалу и так далее.
Русские — большей частью северный народ, а музыка — это южное искусство. Она возникает там, где люди живут не напрягаясь, где не надо бороться за выживание.
СЕРГЕЙ: Ты же южанин? Ростов — это все-таки юг.
ИГОРЬ: Таганрог. Я родился в Таганроге. И до 1925 года это была Украина. Я, как и Чехов, приехав в Москву, учился говорить по‑русски. В детстве мы не говорили по‑русски.
СЕРГЕЙ: А как ты говорил?
ИГОРЬ: На суржике. Гхэкал. Чехов тоже гхэкал. Носил с собой кулек с семачками и гхэкал. Чем наводил ужас на актрис Художественного театра.
СЕРГЕЙ: Ты в Москву приехал с кульком семачек?
ИГОРЬ: Да, с семечками, авоськой, в которой была кровяная колбаска, и гхэкал.
СЕРГЕЙ: Кто был на знамени твоего поколения? Земфира? Лагутенко?
ИГОРЬ: На знамени моего поколения были написаны слова: «Через четыре года здесь будет город-сад!»
СЕРГЕЙ: Кто нес этот флаг?
ИГОРЬ:Лагутенко, Земфира, Дельфин, Фадеев, «Сплин», «Агата Кристи», «Мегаполис». Тот же «Ленинград», простите. Да много кто.
СЕРГЕЙ: Как ты относился к творчеству группы «Ленинград», когда они появились?
ИГОРЬ: Мне они всегда были *** (безразличны. — Esquire), потому что я не люблю всю эту быдло-эстетику в принципе. Меня от нее тошнит. Все это талантливо сделано, и я, наверное, единственный человек, который не видел ни одного клипа группы «Ленинград».
Когда я говорю «простите», мне неловко за страну, которая выбрала их главной русской группой. Мик Джаггер не соберет 70 тысяч человек на «ВТБ Арене», а они, бл***, собирают.
СЕРГЕЙ: А в наши 1990-е кто собирал стадионы? Portishead, что ли?
ИГОРЬ: Ну, «Мумий Тролль» собирал.
СЕРГЕЙ: Знаешь, что мне Лагутенко сказал в интервью в апреле? «Есть только четыре города, в которых я могу собрать площадку. Москва, Питер, Екатеринбург и родной Владик». Четыре города собирал тогда — эти же четыре соберет и сегодня.
ИГОРЬ: Сейчас, возможно, так. Время другое. Мне, кстати, нравится то, что делает новое поколение, которое пришло после хипстеров. Их называют «поколением «ВКонтакте», или миллениалами.
Они нервные и бешеные. И это здорово. Облекут ли они со временем свое высказывание в реально крутую музыку? Посмотрим.
СЕРГЕЙ: Что ты думаешь о высказывании Земфиры про Монеточку и Гречку?
ИГОРЬ: Ее за это осудили, мол, старая ты дура, лежала бы себе на печи, построенной на деньги Абрамовича, и помалкивала бы.
СЕРГЕЙ: А ты, когда это прочел, что подумал?
ИГОРЬ: Господи, да пусть себе говорит что хочет. Меня бесит эта концепция социальной ответственности звезд — что можно говорить, что нет.
Земфира, она кто? Святая? Нагорную проповедь произносит, что ли? Я не понимаю, из-за чего сыр-бор. Благодаря ей про этих артисток узнали те, кто сроду бы их не услышал.
СЕРГЕЙ: Ты слушаешь Монеточку?
ИГОРЬ: Не слышал, не видел, осуждаю.
СЕРГЕЙ: Оксимирона?
ИГОРЬ: Мне ближе Скриптонит. Он больше про музыку.
СЕРГЕЙ: Ты совсем рэп не слушаешь?
ИГОРЬ: Мне не заходит. Рэп оскорбляет мои нежные уши.
СЕРГЕЙ: Ты говоришь о социальном высказывании современных музыкантов. Что ты слышишь? Что двадцатилетние хотят тебе сказать?
ИГОРЬ: Лично мне — ничего.
СЕРГЕЙ: Понятно, про что был рок 1980-х. «Вы нам надоели, мы хотим другую страну». Какой посыл был у музыки 1990-х, мне сложно сейчас сказать. «Мы хотим попробовать все, мы такие новые». Про нулевые ты правильно сказал — с одной стороны, страна айфона, с другой — страна шансона. Про что поют современные музыканты?
ИГОРЬ: Дело в том, что пафос высказывания сейчас снижается. Если Цой пел за все свое поколение, то эти поют за свой конкретный район.
В принципе, это объяснимо, каждый сидит в своем дворе, и ему пофиг, что творится за забором. Меня вот пятнадцать лет не было в России.
Когда я вернулся на эту московскую карусель, я думал, что здесь по‑прежнему достаточно людей, которые слушают просто хорошую музыку, не важно какого жанра.
Мой бывший коллега Шулинский (Игорь Шулинский, основатель и главный редактор журнала «Птюч». — Esquire) пришел однажды на мой концерт и сказал: «Ты уж определись, ты или Вертинский, или «Иванушка International». Два в одном сейчас не проканает».
СЕРГЕЙ: Он же был совершенно прав.
ИГОРЬ: Конечно. Мир за 15 лет моего дауншифтинга сегментировался, и Россия в том числе. Каждый слушает свою радиостанцию, и ему пофиг, что крутят на соседней волне.
Когда я уезжал из России, ничто не мешало публике любить ту же Пугачеву, диско-диву, великую плакальщицу и не менее великую прошмандовку одновременно.
СЕРГЕЙ: Когда ты вернулся в Россию, ты кем хотел быть? Немного Вертинским, немного Албарном?
ИГОРЬ: У меня с этими «Снами» (песня И. Григорьева «Сны моей весны». — Esquire) был такой прорыв в интернете! Я давал интервью журналу «Афиша» и сказал: «Увидите, через полгода я соберу «Олимпийский».
СЕРГЕЙ: Ты хотел собрать «Олимпийский»?
ИГОРЬ: Конечно! Это же игра. Если ты в нее вступаешь, есть смысл играть только по‑крупному.
СЕРГЕЙ: Так каким артистом ты хотел быть?
ИГОРЬ: Поп-артистом, конечно. Понимаешь, я из тех, кто совмещает несовместимое. Я визионер и паяц одновременно. Я в общем-то такая светопроницаемая голограмма, 360-градусная проекция всего во всем.
В моем пространстве Дэвид Боуи и Любовь Успенская совершенно не конфликтуют. Я одинаково хорошо могу рефлексировать над высоким и дурацким. Я считаю это своим достоинством.
СЕРГЕЙ: И вот с этим пониманием ты идешь на Первый канал. (В 2012-м году Григорьев принял участие в шоу «Две звезды» на «Первом». — Esquire). Зачем ты туда пошел?
ИГОРЬ: Я тебе скажу. Ты хорошо знаешь, что власть — паскудная штука, она обладает магнетизмом удава. Когда власть тебе что-то предлагает, тебя начинает подергивать, и ты можешь вести себя неадекватно. Вот звонит Эрнст и спрашивает: «Будешь участвовать?» И ты понимаешь, что пойдешь на чужую планету без скафандра.
СЕРГЕЙ: И еще появляется такой персонаж, как Люба (Любовь Успенская, партнерша Григорьева в шоу «Две звезды». — Esquire).
ИГОРЬ: Давай начнем с того, что я сам ее выбрал.
СЕРГЕЙ: Ты сумасшедший.
ИГОРЬ: Я сначала выбрал Агузарову. Мне перезванивает Аксюта (Юрий Аксюта, телепродюсер. — Esquire) и говорит: «Агузарова на концерты свои не ходит, а ты хочешь, чтобы она в двенадцати эпизодах шоу снялась. Давай что-нибудь реальное». Я говорю: «Тогда Люба».
СЕРГЕЙ: Но почему Люба?
ИГОРЬ: Я уже говорил о том, что Успенская — панк. Человек, способный в любую секунду попрать любое правило. Она не обязательно так сделает, но может.
СЕРГЕЙ: Ты выиграл от этого проекта?
ИГОРЬ: Нет, проиграл. Нельзя ходить на токсичную территорию без химзащиты.
СЕРГЕЙ: Ты сказал, что уезжал из страны на пятнадцать лет. В каком году это было?
ИГОРЬ: В 1999-м.
СЕРГЕЙ: Что тебе не понравилось? Страна только начала после кризиса оживать.
ИГОРЬ: Все начало обретать слишком материальную форму, а я был цветком революции. Я не находил в новом мире себе места.
СЕРГЕЙ: То есть ты хотел оставаться в андерграунде?
ИГОРЬ: Да не был я никогда в андерграунде. Мы просто, как крокодилы в анекдоте, немного летали. Я был и остаюсь романтиком, привык жить в иррациональном мире. А тут раз — и бюргеры, нонконформизм, кухни IKEA, кредитные машины, Ксения Собчак. Б-р-р-р…
СЕРГЕЙ: Мне казалось, та эпоха была совершенно логичным продолжением «ОМа». Мы построим новую страну, как ты сказал. Теперь не зазорно пить хорошее вино, носить хорошие вещи.
ИГОРЬ: Сильный крен в эту сторону пошел.
СЕРГЕЙ: Конечно, нищая страна, и ей вдруг дали кредит под 15%, она пошла покупать «Форд Фокус». А ты думал, что она пойдет покупать? Чайковского? Григорьева? Зачем вы нужны?
ИГОРЬ: Мы на х*** не будем нужны, пока правила игры будут устанавливаться средним классом с их средним вкусом. Посмотри на сегодняшних лидеров мнений — что на телевидении, что в блогосфере. Это царство серой массы.
СЕРГЕЙ: Ты скучаешь по 1990-м?
ИГОРЬ: Нет. Я выкорчевал из себя ностальгию, как ментальный вирус, она не ходит больше по моим венам. Раз в 10−15 лет я делаю полный перезапуск своей системы.
Вообще весь этот опыт — это дерьмо собачье. Лао-цзы говорил о том, что велика только слабость, а сила, как спутница смерти, ничтожна.
СЕРГЕЙ: Гибкость — признак молодости?
ИГОРЬ: Конечно.
СЕРГЕЙ: Мне тоже нравится все молодое. Люди, которых можно укусить и, как вампир, высосать у них кровушки чуть-чуть.
ИГОРЬ: Знаешь, что я хотел тебе сказать… Наблюдал публику у тебя на Esquire Weekend и чуть не прокис там, как молоко в немытом бидоне. Это кто? Твои читатели?
СЕРГЕЙ: А кто? Люди с улицы? Шесть тысяч человек просто проходили мимо и сказали: «Вашу мать, давайте зайдем!» Почему ты чувствовал себя прокисшим?
ИГОРЬ: Какой-то Черкизон выходного дня. Вот никого не хотелось мне ни укусить, ни выпить, да просто не на кого было подрочить.
СЕРГЕЙ: Приведи пример мероприятия, на которое ты ходишь подрочить и укусить кого-нибудь.
ИГОРЬ: Вот я отлично помню вечеринку «ОМа» в нахабинском гольф-клубе. Это был 1997 год. Троицкий в берете Че Гевары, Лимонов с непотребной телкой, Петлюра (Александр Петлюра, художник. — Esquire) с бревном на плече, Пани Броня в разорванных трусах.
Тут же главный прокурор Москвы, Валя Юдашкин в каре и со свитой. Я в костюме Gianfranco Ferre, у меня рация с вот такой длинной х***ней-антенной, будто у меня в руках плетка. Какой-то шабаш из булгаковского романа.
СЕРГЕЙ: А говоришь, что не живешь ностальгией.
ИГОРЬ: Это ты меня заставил сейчас вспомнить. Я, когда вернулся из своих путешествий, поперся на Пикник «Афиши». Я прихожу и тихо ох***ваю. Такое ощущение, что хозяева куда-то съе***лись, а челядь, пользуясь их отсутствием, гуляет.
Такие улыбчивые мальчики, девочки с милыми лицами, в очках без диоптрий, бессмысленно бродят по лужайкам с латте в стаканчиках из переработанной бумаги, мило друг с другом щебечут. Моя мама говорила про таких: «Пирог ни с чем». Красивый пирог, а внутри ни х***я. Пусто.
СЕРГЕЙ: Но это же дети, которых ты вырастил. Вот они, ни с чем пироги. Как так вышло?
ИГОРЬ: Нет, это не мои дети. Это братья мои меньшие.
СЕРГЕЙ: Хорошо, это твои читатели. Ты вообще думал о том, что большинство из тех, кто в 1990-е считали себя модными и продвинутыми, сегодня постарели, сидят дома, на Новый год смотрят «Иван Васильевич меняет профессию» и едят оливье?
ИГОРЬ: Я тебе скажу страшное. Я сам уже пятый год кряду остаюсь 31 декабря дома, смотрю «Ивана Васильевича» и обжираюсь оливье. И что?
СЕРГЕЙ: Я говорю про среднюю температуру по больнице.
ИГОРЬ: Мир меняется на наших глазах с космической скоростью. Мы все несемся в сингулярность, в цифру. Мы сами уже цифры, но пока это не отдупляем. Мы все прописаны, пересчитаны и выровнены в общей матрице.
Это означает, что мы стоим на пороге постчеловеческой цивилизации, когда возникнут цифровые алгоритмы сильнее и главнее человека. Я допускаю, что это произойдет на нашем с тобой веку. Вот что происходит со средней температурой по палате, а ты про оливье.
СЕРГЕЙ: Какие очевидные перемены ты отмечаешь для себя?
ИГОРЬ: Как на наших глазах сворачиваются старые СМИ, например. Я смотрел интервью Дудя с Познером, где Дудь спрашивает: «Владимир Владимирович, вы понимаете, что моя аудитория больше, чем ваша?»
И Познер отвечает: «Да, я это хорошо понимаю». Это и без Познера было ясно. Но когда Познер сказал «да», он в ту секунду подписал увольнительную всему телевидению Кости Эрнста.
СЕРГЕЙ: Я с тобой не соглашусь, есть нюанс. Познер на этой сцене с 1987 года, а то и дольше. Он культурный символ многих поколений.
А сейчас калейдоскопичность героев настолько высока, что символы поколения могут меняться в течение года. Такого никогда не было. Время ускорилось.
ИГОРЬ: Давай все же согласимся, что в лице Дудя мы имеем свободного, интеллигентного, образованного, искреннего, обаятельного журналиста. Такие, как Дудь, вобьют последний гвоздь в крышку гроба.
Молодым музыкантам больше не нужны ни «Вечерний Ургант», ни статья, прости, в журнале Esquire. Ты больше нуждаешься в них, чем они в тебе. Еще десять лет назад было наоборот. Обложка «ОМа» или «Афиши» казалась вершиной карьеры.
СЕРГЕЙ: Ты вернулся в страну в совершенно другое время. Многие сравнивают сегодняшние дни с эпохой конца 1980-х — начала 1990-х. Идет слом, все меняется.
Вот-вот придут молодые и прогонят стариков. Вот оно — твое время. Ты надеваешь пиджак Ferre из 1997-го и говоришь: «Ну что, мессию искали? Вот он я».
ИГОРЬ: Честно говоря, меня не устраивает положение вещей в этой, как говорила Ахматова, стране в принципе. Здесь всё, включая одиозного Путина, есть логичное продолжение русского характера.
Я сейчас читаю книги по истории. Хочу найти для себя ответ на вопрос: «Что не так с этой страной?» Например, ты знал, что до оформления государственности территория славян была рынком рабов для викингов с севера и половцев с юга?
Объединяющей национальной идеей испокон веков была засека. Знаешь, что такое засека? Это ров с поваленными деревьями, обтесанными под колья, чтоб не прошла вражья конница. Понимаешь?
Засека, оборона, обособленность — главные составляющие русской ментальности. Лев Толстой всю жизнь прожил на Козловой засеке, где сочинял новое русское христианство. Я не хочу жить на засеке.
СЕРГЕЙ: Расскажи мне о своем новом проекте.
ИГОРЬ: В последнее время я слушал много нью-йоркского андерграундного диско конца 1970-х, и мы с моими молодыми музыкантами решили сделать что-то похожее. За зиму мы записали пластинку, и вот в ноябре она выйдет.
Это будет новый проект. Называется «Панама». Там много интересных коллабораций с музыкантами разных поколений — от Данилы Шейка до Юрия Чернавского. Я не перестаю восстанавливать мосты между берегами.
СЕРГЕЙ: Я хочу закончить тем, с чего мы начали. По поводу корней. Ты считаешь, что есть шанс у русской музыки быть интересной зарубежным слушателям? Или это не нужно, надо тихонько сидеть на своей засеке и не дергаться?
ИГОРЬ: Да, конечно, есть шанс. Я бы посоветовал музыкантам идти на этнокафедры при консерваториях и институтах, где собран колоссальный массив этнической музыки.
Есть же кельтская музыка, афро-кубинская музыка, украинское барокко, есть самба и регги, в конце концов. Все это поджанры world music, пластинки продаются миллионными тиражами по всему миру.
С этим всем можно работать. Это то, чем занимался Питер Гэбриэл. Или наша Инна Желанная, которая издается в Америке. Зачем лезть в чужой огород и торчать там дурацким пугалом? Надо делать так, чтобы с других огородов приходили к тебе за урожаем. Потому что у них такого нет.
СЕРГЕЙ: В чем твой посыл как артиста? «Я от вас устал», «я в вас разочаровался», или тебе все равно? Просто выходишь и поешь.
ИГОРЬ: Я однажды запомнил какое-то интервью Олега Янковского, где он сказал, что в жизни человека есть один год, когда он полностью реализуется как личность. Этот год невозможно пропустить.
У Янковского это был 1983-й, когда вышел «Мюнхгаузен». У меня 1995-й, когда вышел «ОМ». И вот в том интервью Янковский говорит, что в жизни особенных людей может быть два таких года. Так что я жду свой второй год в музыке.
Роли в кино
Получив диплом Григорьев сразу «окунулся» в работу. В конце семидесятых вышло несколько картин с его участием: боевик «Поговорим, брат», лирическая драма «Узнай меня», историческая лента «Хлеб, золото, наган».
Самую большую популярность принесла артисту музыкальная комедия «Женатый холостяк». Премьера состоялась в восемьдесят третьем году.
Зрители очень симпатизировали главному герою Сергею Петрову, который согласился стать временно мужем Тамары, а заодно и отцом ее сынишки Котэ.
Молодые люди и не заметили, как по-настоящему влюбились друг в друга (на экране, конечно). Успех картине принес не только интересный сюжет, но и замечательные артисты: Ю. Григорьев, Л. Удовиченко, В. Васильева, Б. Цуладзе, М. Пуговкин, И. Мурзаева и др.
В середине восьмидесятых Павел Арсенов снял приключенческую картину «Гостья из будущего». Захватывающее путешествие во времени с удовольствием смотрели не только дети, но и взрослые.
Юрию Герасимовичу посчастливилось сыграть профессора Селезнёва, а его экранной дочкой стала Наталья Гусева. Любознательного Колю Герасимова сыграл Алексей Фомкин (погиб в 1996г.), космических пиратов – Вячеслав Невинный (ушел из жизни в 2009 г.) и Михаил Кононов (умер в 2007г.).
Когда артисту предложили стать ведущим в передаче «Спокойной ночи, малыши» он согласился. Дети сразу полюбили доброго «дядю Юру», а он в свою очередь, каждый вечер старался рассказать им интересные истории.
Гастролеры на четвереньках
Если на Сорина потом наговаривали, что он сидел на галлюциногенных грибах, то «Иванушки» в тусовке ассоциировались только с одной пагубной привычкой — набухаться.
Особенно в этом преуспевал Андрей Григорьев-Апполонов, которого даже на сцене практически невозможно было увидеть трезвым.
Неудивительно, что после развода с теннисисткой Марией Банковой, родившей от него двоих сыновей, певец вообще пошел вразнос — жена ведь сама от него ушла к баскетболисту Зубкову, который моложе Андрея почти на 20 лет.
Хотя на пике популярности «Иванушки» нажирались будь здоров — казалось, куда уж больше…
— Они приезжали в наш город в рамках большого тура по Украине, но наши надежды пообщаться со звездами были напрасны, — жаловались в свое время журналисты из Кривого Рога Дмитрий Козлов и Виктория Кузьменко.
— Организатор их концерта Елена Бурмака не раз кидала нас, обещая за бесплатную рекламу в газете устроить интервью. Но на этот раз, даже если бы она сдержала свое обещание, беседовать с гастролерами все равно было бесполезно.
По дороге из Кировограда в Кривой Рог «Иванушки» основательно нагрузились спиртным. И когда их привезли в цирк, где проходил концерт, они вылезали из машины уже на четвереньках. Причем Рыжего по ходу концерта так развезло, что его пришлось в буквальном смысле выносить с манежа.
— Андрея из «Иванушек» на концерт в Ялту привезли лежащим на заднем сиденье машины в совершенно бесчувственном состоянии, — свидетельствовали зрители из Крыма Андрей Волков и Ева Гергуль.
— Сначала все подумали, что он просто спит. Фанатки стучались в окна машины, пытаясь его разбудить, но артист не реагировал. Потом водитель открыл окно, и сразу все стало понятно: изнутри повеяло жутким перегаром.
За 15 минут до концерта за Григорьевым-Апполоновым вышли соратники по группе, но так и не смогли его поднять. Тогда водитель включил издающую жуткие звуки сигнализацию.
С ее помощью кое-как удалось разбудить Андрея. Выходя из машины, он выронил бутылку с вином, и его пришлось тащить в гримерку, держа под руки.
Если для Рыжего злоупотребление спиртным обычно обходилось без особых последствий, то Андрееву пьяные загулы часто приносили ощутимый ущерб.
Бывшая жена Рыжего в феврале родила четвертого сына. Муж — баскетболист Андрей Зубков — был рядом.
— После концерта «Иванушек» у нас развлекался Кирилл с молодым человеком по имени Арман, — сообщал бывший администратор ночного клуба «Азия» в Казани Андрей Тутаев.
В клубе Кирилл еще больше нажрался, попросил техника поставить «Иванушек» и под «плюс» выдал шикарный концерт. Дело закончилось тем, что он чуть ли не заснул лицом в тарелке.
А как Кирилл одевался перед отъездом — это просто комедия! У него было с собой две сумки. Он их крест-накрест, как пулеметные ленты, напялил, прямо на них надел куртку, а потом схватил чей-то плащ и начал еще и его сверху натягивать.
Потом они вдвоем с Арманом куда-то уехали. Уж не знаю, что они там дальше делали, но на следующий день выяснилось, что после общения с Арманом у «Иванушек» из гостиницы пропали 2000 долларов и видеокамера.
— Когда Кирилл праздновал свое 30-летие в ресторане отеля «Савой», у него возник конфликт с одним из любителей клуба «Мост», контролирующим множественные сферы в Москве, — рассказывал Отар Кушанашвили.
— Это очень серьезный товарищ. Его так и зовут — Очень Серьезный Товарищ. Человек котировал себя выше всех суперзвезд. Но с его стороны не было никаких приставаний и оскорбительных реплик в адрес жены Кирилла, о которых я читал в газетах.
Причина конфликта была одна: чрезмерные возлияния. К тому моменту, когда появился Очень Серьезный Товарищ, Кирилл находился уже в таком состоянии, что с него взятки были гладки.
Думаю, ему просто показалось, будто бы кто-то оскорбил его жену. И он, не разобравшись, начал наезжать на Очень Серьезного Товарища. А у того была охрана. Она бросилась на защиту своего босса. В результате Кирилл оказался в больнице с тяжелой травмой головы.
Служение театру
Больше сорока лет служит в Центральном детском театре, а в новогодние праздники прекрасно справляется с ролью Деда Мороза. Своего первого персонажа очень хорошо помнит: роль в спектакле «Молодая гвардия» была отрицательная.
К счастью, режиссеры не зациклились на этом амплуа, и доверяли разноплановые роли в постановках: «Прости меня», «Таня», «Три толстяка», «Приключения Тома Сойера», «Идиот», «Принц и нищий», «Приключение Капитана Врунгеля», «Берег утопии», «Сотворившая чудо» и др.
Артист и сейчас задействован во многих спектаклях, самой известной театральной работой стала «Чехов-GALA» по одноактным пьесам А. П. Чехова. Все свои работы любит, но всегда предпочитал классический репертуар. Мечтает сыграть Шекспировского героя.
В 2021 году Юрию Григорьеву присвоили звание – Заслуженный артист Российской Федерации.
Детство и юность
Игорь Павлович Григорьев родился 21 октября 1966 года в Таганроге. Его мать, 17-летняя девушка, оставила ребенка в роддоме и сбежала, а через 2 недели мальчика забрали приемные родители.
Игоря увезли в деревню Лакедемоновка Ростовской области. Позже мальчик узнал, что биологическая мать, возможно, была цыганкой, а отец – испытателем самолетов.
Музыкант Игорь Григорьев
Приемные родители были крестьянами и правду о происхождении мальчику не говорили – все это он узнал сам. Сначала слушал пересуды деревенских бабушек, затем нашел в шкафу старые вырезки из газет, рассказывающие о процедуре усыновления.
Окончательно правду он узнал перед уходом в армию, и то ее рассказала юноше не мать, а учительница.
Армейскую службу Игорь проходил в войсках ПВО, в режиме секретности – их часть сопровождала литерные самолеты, выполнявшие авиарейсы высокой важности.
В интервью Наталье Синдеевой в марте 2018-го музыкант признался, что 2 года у него не было ни имени, ни фамилии и звали его Оклейщик-44.
Игорь Григорьев в молодости
После армии Игорь думал продолжить военную биографию и поехал поступать в Киевское общевойсковое училище – хотел стать разведчиком.
Однако увиденный перед вступительными экзаменами быт курсантов заставил юношу разочароваться в выборе, поэтому экзамены он преднамеренно завалил.
После этого Григорьев поступил в Таганрогский государственный педагогический институт на факультет иностранных языков, однако в 1987 году решил перебираться в Москву. Там Игорь поступил уже в МГИМО и учился со специализацией по Таиланду и тайскому языку.
Будучи членом комитета комсомола МГИМО, студент Григорьев имел возможность заниматься организацией концертов на сцене актового зала института.
Благодаря его поддержке в тот период там выступали «Браво», Игорь Тальков и другие полуофициальные исполнители и коллективы. Окончательно влиться в круг музыкального шоу-бизнеса ему помогло знакомство с Жанной Агузаровой.
В 1988-м Игорь, помимо учебы, начал серьезно работать – стал концертным директором певицы Ирины Понаровской.
Политика и творчество
В 1991 году учеба окончательно перестала его интересовать, и Григорьев, заинтересовавшись журналистикой, оставил институт.
Первая публикация Игоря рассказывала о Татьяне Самойловой, легендарной актрисе, о которой в тот период никто уже не помнил. Статья вызвала фурор, а Григорьева позвали в еженедельник «Аргументы и факты» работать редактором отдела культуры.
Одним из достижений на этой должности стало интервью с Борисом Моисеевым, которое в 1992 году сочли «каминг-аутом». Однако в тексте статьи ни разу не упоминается гомосексуальность, а сам Моисеев потом неоднократно опровергал слухи о своей нетрадиционной ориентации.
В начале 1990-х Григорьев работал также в «Новом Взгляде», «Imperial» и «Амадее», пока в 1995 году не занялся вплотную выпуском журнала «ОМ». Издание завоевало успех у российских читателей и в 1997-м получило премию «Овация» как лучший журнал года.
В 1998 году Игорь покинул пост главного редактора «ОМ» и занялся политикой, организовав движение «Поколение Свободы».
Организация планировала работать с молодежью, пропагандировать либеральные ценности и через год стала частью объединения «Медведь». На этом этапе Григорьев покинул движение из-за разногласий с соратниками и уехал в Прагу, откуда, впрочем, вскоре вернулся в Москву.
В 2000-х мужчина работал на телевидении – вел передачу «Лихорадка субботним вечером с Игорем Григорьевым», режиссировал, снимал клипы, писал сценарии.
В 2003 году даже пытался снять сериал «Твин Твикс», пилотный эпизод которого получил высокую оценку коллег по цеху, но проекту не хватило финансирования.
В 2006 году, после попыток возродить «ОМ» и участия в создании первой российской премии в области моды, Игорь уехал в Бразилию, в Рио-де-Жанейро.
2 года спустя в своем блоге в «Живом Журнале» мужчина написал, что окончательно покидает журналистику.
Личная жизнь
О личной жизни музыкант старается ничего не рассказывать и, по его словам, не обсуждает ее даже с близкими людьми. Из открытых источников известно, что женой Игоря является Айкен Куатбаева и детей у пары нет.
Айкен по профессии продюсер, но пробовала себя и в писательском деле, издав книгу «Герой моего романа» — якобы написанную о муже.
В интервью 2013 года Севе Галкину Игорь говорил, что официально они с женой продолжают оставаться супругами, но вместе давно не живут.
Последние новости о нем
Игорь Григорьев достаточно уверенно себя чувствует на проекте и считает, что поводов для его «вылета» нет. Известно: чем более провокационные поступки и выше рейтинг, тем больше зарплата, которая может достигать 150 тысяч рублей, не считая рекламных интеграций.
Молодой человек активно ведет страничку в Инстаграме, старается затрагивать важные социальные темы, но чаще его посты не несут интеллектуальной нагрузки, а демонстрируют, как он проводит время.
Остальные участники отмечают, что Григорьев – неконфликтный человек, справедливый, готов прийти на помощь.